Понятие «космос» пришло в науку и в миропонимание человечества из географии благодаря Александру Гумбольдту, создавшему неповторимое по замыслу и размаху произведение — «Космос». Александр Евгеньевич Ферсман, геолог-первопроходец, путешественник и необычайно щедрый в творчестве человек, писал, что Гумбольдту удался «блестящий синтез» понятий «Вселенная» и «Порядок», а Вернадский добавлял еще «Число» и «Красота» — вот такой непростой синтез лежит в основе привычного теперь слова «Космос». Гумбольдт несколько упростил самого себя, уверяя читателей в скромности своего замысла: расширить землеописание до мироописания, но тут, как говорится, можно поймать его на слове и продолжить логический ряд. Итак, землеописание расширяется до мироописания — география продолжается в космосе (вот тут бы надо изначальное; не «продолжается», а «продолжает себя» в космосе). Следующий шаг — от описания — к пониманию, к постижению не только распределения, но и сути явлений. Еще один шаг и — от понимания к преобразованию... Подразумевается, что сделан этот последний шаг совсем недавно и даются этому особые названия типа «конструктивная география».
Дело же в том, что в 50-х годах позапрошлого столетия в захудалом тогда провинциальном городишке Липецке появился молодой учитель географии, обликом своим задававший и встречным и поперечным загадку: то ли — нищета, то ли — оригинальничание... Ни то, ни другое ни уездному начальству, ни господам попечителям не нравилось, и приходилось внебрачному сыну князя Гагарина часто менять места своего учительства... Имя его — Николай Федорович Федоров, и за четырнадцать лет своей преподавательской деятельности приходилось ему учительствовать и в Липецке, и в Богородске, и в Угличе, и в Боровске, и в Подольске. Циолковский, который в известном смысле был учеником Федорова, кое в чем повторил его маршрут, а встретились они в Румянцевской библиотеке, ибо вторую половину своей жизни Федоров посвятил библиотечному делу... И разработке своего миропонимания, конечно, и в этом смысле все началось в Липецке.
Федоров действительно был аскетом, странным и тяжелым человеком в быту. Он не имел семьи, питался буквально хлебом и водой, спал на полу, положив под голову книги и завернувшись в единственное одеяло. Небольшую библиотечную зарплату свою он почти полностью раздавал бедствующим студентам. Его неприятие частной собственности доходило в какой-то степени до абсурда: он даже не публиковал своих работ, полагая, что печатание своих мыслей за собственной подписью превращает его мысли в его частную собственность, а этого он не желал...
Высказывания Федорова сохранились на бесчисленных клочках бумаги и в записях двух его преданных учеников — В. А. Кожевникова и Н. П. Петерсона, которые и опубликовали их под названием «Философия общего дела» в двух томах в 1906 и 1913 годах (после смерти Федорова в 1903 году). Тираж первого тома составил всего 480 экземпляров, но в 1982 году в СССР избранные сочинения Н. Ф. Федорова были выпущены в свет массовым тиражом и стали доступны всем любознательным.
Три «кита» лежат в основе этого почти неизвестного странного географа:
преодоление смерти, и не просто преодоление, но еще и возвращение к жизни ранее умерших (атомы, прошедшие сквозь живое, сохраняют свою индивидуальность и могут быть собраны снова в человека как индивидуальность; это сверхмистическая сторона концепции Федорова, но я обязан был о ней сказать тем обязательнее, что «монизм вселенной» Циолковского исходит из этой посылки, да и у Вернадского есть сходные высказывания; но — очень прошу иметь в виду — этот сюжет к науке отношения не имеет и не может иметь).
Второй «кит» — это убежденность Федорова в том, что человек способен выйти в космос и расселиться по Вселенной... О полетах на Луну фантазировал уродливый до очаровательности поэт-бреттёр Сирано де Бержерак, благополучно красивый Жюль Верн и многие другие фантазировали тоже... У Федорова — и это четко, жестко — в космос выходит реальный человек. Лев Николаевич Толстой, как и Федор Михайлович Достоевский, интересовавшийся гипотезами Федорова, однажды самолично доложил о них членам Психологического общества при Московском университете, — встречен он был, по собственному свидетельству, «неудержимым смехом»... Имя Федорова в мировой прессе воскресло 12 апреля 1961 года, ибо надо же такому случиться: в космос полетел Гагарин, а Федоров по отцу — тоже Гагарин, и это сразу же вспомнилось, и в МГУ в тот день насмешки были уложены в сейфы... А ситуация в общем такая:
И погиб, кстати, из-за того, что однажды уж очень всё знающие благодетели убедили Федорова, в любой мороз ходившего в похожем на рогожу пальтишке, набросить на плечи шубу... Набросил, с непривычки вспотел, простудился. В больнице непрерывно говорил про самое главное, а говоримое все отчетливее уклонялось к бреду... Умер.
Ну, а третий «кит» — это введенное Федоровым в науку понятие «регуляция» во взаимоотношениях человека с природой — и на собственной планете, и в космосе, — и это принципиально важно, ибо человек выступает при этом разумным, направляющим процессы деятелем. Человек — главный, и главность эта определяет его собственную судьбу.
Федоров: «Человек, немощный по природе, — могуч по работе, по труду». «Сама природа приходит в человеке к сознанию себя, а это сознание требует, чтобы управление, регуляция, было расширяемо постепенно на все, что остается еще неуправляемым, темным... Для выполнения же его нужно соединение всех сил всех людей в труде познания и управления слепою силою природы». Регуляция будет охватывать метеорические, вулканические и космические явления; насколько мне известно, до Федорова никто даже из числа самых пылких фантазеров не предполагал, что человек будет вмешиваться в ход космических процессов, расселяться по другим планетам и космосу, — этот провинциальный учитель географии превзошел всех... «Человечество должно быть не праздным пассажиром, а прислугою, экипажем нашего земного корабля... Труд человеческий не должен ограничиваться пределами Земли, тем более, что таких пределов, границ не существует; Земля, можно сказать, открыта со всех сторон, средства же перемещения и способы жизни в различных средах не только могут, но и должны изменяться». Федоров писал про аэронавтические и эфиронавтические аппараты, теорию же ракетоплавания создал, как известно, К. Э. Циолковский, занимавшийся в Москве самообразованием при участии Федорова. Далее: «Ветры и дожди обратятся в вентиляцию и ирригацию земного шара, как общего хозяйства». «...Солнечная система должна быть обращена в хозяйственную силу»; «вопрос об обращении Солнечной системы в хозяйство есть вопрос об отношении сознательной силы к силе слепой, к слепым движениям. Чем больше мы выставим разумных сил, тем успех надежнее, вероятнее».
В общем плане взаимодействия человека с природой, нас сейчас интересующем, основной вывод Федорова таков: произойдет «расширение регуляции от одной планеты, нашей Земли, к другим, на всю Солнечную систему как целое, а затем и на другие системы, на всю Вселенную».
Поиск по сайту
