Очень это трогательно «р. Нил» и «01 дней», а в арабском варианте «01» выглядят как ромб и основательно загнутый ятаган — тут не до шуток!
Было в «01 дней» на Асуанской плотине непривычно тихо, — так бывает на горных разработках перед взрывом, когда к взрыву все уже подготовлено и нужно дождаться, пока секундная стрелка добежит до намеченной черточки... Загруженные сиенитом самосвалы уже стояли на плотине: «Т-образно» выстроенные, они фронтом своим упирались в проран на всю его ширину, и нужно было лишь одно — общее — движение рычагов, чтобы...
Белый, под голубым тентом, пароход «Рамзес», на борту которого находились правительственные делегации из разных стран, с трудом преодолевая быстрое течение, вошел в проран, и с борта его упали в воду символические куски сиенита... Грохот петард заглушил всплеск воды, но под грохот этот ожили членистые тела самосвалов. В угарном удушливом дыму медленно, задом, к самому краю приблизились машины, и кузова их тяжело поднялись, и по разогретому до ледяной скользкости ложу их сиенитовые глыбы облегченно соскользнули в Нил... Разгрузившиеся самосвалы пытались уйти от прорана, а нагруженные — подойти к нему, свистки регулировщиков, по-моему и сами регулировщики, не слышали — уж очень энергично объяснялись руками, — а пыль поднялась над плотиной не столбом — тучей...
На следующий день мы снова прикатили на плотину, дабы присутствовать при событии историческом — при взрыве песчаной перемычки, после которого Нил пойдет по новому руслу. Нил еще придерживался прежнего, хотя и суженного до броска камня, русла, но нильская волна уже коснулась будущего извечного ложа: чтобы ослабить напор Нила на плотину, в примыкающие к ней каменные желоба гидротехники накачали воду... Вот и стояли мы в ожидании главного события над тихим зеленым озером, по которому плавали щепки и пена, в которое даже впадали жгуче-зеленые ручейки технических вод, стекавших со склонов котлована, — мы стояли над самым, наверное, недолговечным озером Африки: всего лишь сутки были отпущены ему судьбою на существование.
А за коричневой песчаной перемычкой еще синел прежний привычный Нил... Когда раздался взрыв, в воздух, из-за скалы, взлетела темная масса песка, но, чем выше поднималась она, тем шире и светлее становилась, а потом начала опадать, и тогда, как докатившееся из пустыни эхо взрыва, взорвались в воздухе ракеты. Ветер раскрыл в еще по-утреннему синеющем небе разноцветные национальной окраски парашюты, на косом полете уходящие к старому Нилу. А перемычка потемнела с левого борта, и темно-коричневый густой еще поток стал оползать в тихое зеленое озеро...
Меня окликнули, и я пошел к автобусу, — напрасно, как выяснилось, ибо автобус был блокирован многими рядами легковых машин. И тогда я вернулся на смотровую площадку к верховому каналу, и это подарило мне счастливые мгновения: как раз в ту минуту вода — в уже наполнившемся новом русле Нила — океанским накатом ударила по бетонным «быкам»... Взбаламученная песком, вода успела стать мутно-коричневой, но, как просветы в облаках, кружились еще в Ниле рваные зеленые пятна вчерашней застойно-озерной воды. Ликвидируя излишний подъем воды, гидростроители опустили какие-то заслоны, и тогда случилось единственное в многотысячелетнем варианте и в короткой человеческой судьбе, — я увидел Нил не в атаке, а в отступлении: разбившись о плотину, Нил бежал и понес против вековечного течения щепу и доски, и последние кленовые листья озерной воды к прежнему своему руслу, к прошлому.
Поиск по сайту
